я, как ключи к замку, вас подбирал. Но у природы крепкие затворы. То, что она желает скрыть в тени Таинственного своего покрова. Не выманить винтами шестерни. Ни силами орудья никакого.

Крепкие затворы природы заставляют человека подчас усомниться в самой возможности познать все ее законы.

В моей душе тревожное волненье: Напрасно вопрошал природу взором я; Она молчит в глубоком усыпленьи- И грустно стало мне, что ни одно творенье Не в силах знать о тайнах бытия.

Эти исполненные глубокой печали строки принадлежат перу И. С. Тургенева. Печаль эта великолепна; она резко контрастирует с бесстрастным призывом вообще не искать тайн природы и не жаждать их огласки . Ей созвучна отрешенность, затаившаяся в прекрасных стихах Ф. И. Тютчева:

Природа - сфинкс. И тем она верней Своим искусом губит человека. Что, может статься, никакой от века Загадки нет и не было у ней.

Кто-то сказал, что изучение природы напоминает чтение сложной книги, притом не с начала, а где-то с середины. Прочитав из середины этой книги несколько страниц, человек старается отыскать в них внутреннюю логику, понять, о чем же шла речь раньше, и таким образом разгадать очередные тайны природы . При этом, конечно, неизбежны ошибки, неточные прочтения отдельных мест, которые будут уточняться впоследствии - при чтении последующих страниц книги природы . Здесь уместно напомнить прекрасную аллегорию Ш. Бодлера:

Природа - некий храм, где от живых колонн Обрывки смутных фраз исходят временами. Как в чаще символов, мы бродим в этом храме, И взглядом родственным глядит на смертных он.

Человек размышляющий - это всегда человек сомневающийся. Не сомневается лишь тот, кто ничего не хочет знать, ни о чем не задумывается. Существует старинная притча о мудреце и юноше. Юноша спросил мудреца: Ты знаешь много больше меня; почему же, отвечая на вопросы, ты сомневаешься гораздо чаще, чем я? И тогда мудрец нарисовал палкой на песке два круга: малый внутри большого. Посмотри,- сказал он юноше,- внутри малого круга заключено все, что знаешь ты, а внутри большого все, что знаю я. Разве не ясно, что

чем больше круг, тем длиннее ограничивающая его окружность, а значит, и больше соприкосновение с областью непознанного?

Не только поэты, но и физики сомневались временами в познаваемости природы. Однако подобные кризисы неизбежно преодолевались, завершаясь всякий раз новым качественным скачком в процессе научного познания.

Как должно изучать природу? Пожалуй, наиболее остро поставил этот вопрос Иоганн Вольфганг Гёте, выступивший с резкой критикой научного метода великого Ньютона. Наверное, не все читатели знают, что выдающийся немецкий поэт был также и видным естествоиспытателем. Он интересовался, в частности, теорией возникновения цвета и даже написал книгу Учение о цвете . Правда, в то время теория цвета уже существовала: ее создал Ньютон, выполнивший блестящий комплекс основательно продуманных оптических экспериментов. Гёте не был согласен с выводами Ньютона, касающимися разложения солнечного света на цвета радуги. Не попытавшись повторить его опыты и не вникнув в их суть, Гёте с ходу отверг ньютоновскую теорию цвета. Он писал: Утверждения Ньютона - чудовищное предположение. Не может быть, чтобы самый прозрачный, самый чистый цвет - белый - оказался смесью цветных лучей . Как воспринимать эти нападки Гёте на Ньютона? Может быть, считать их всего лишь капризом гения?

Ответ на эти вопросы отнюдь не прост. Дело в том, что Гёте и Ньютон были разными людьми по складу мышления; они по-разному относились к тому, как надо исследовать- природу. Ньютон - человек с необычайно развитым аналитическим умом истинного ученого, стремящийся каждый шаг вперед перепроверить и подкрепить опытом и расчетами. Это дотошный исследователь, требовавший от себя и от других не смешивать домыслы с достоверностями . Приступая к оптическим исследованиям, он ставил задачу не объяснять свойства света гипотезами, но изложить и доказать их рассуждениями и опытами .

В отличие от Ньютона, Гёте не был сторонником аналитического подхода, предполагающего разбиение предмета исследования на отдельные части. Он воспринимал мир как целое; эксперименту и вычислениям поэт предпочитал озарение и фантазию. Как будто существует лишь то, что поддается математическому доказательству ,- скептически заметил он как-то. К природе надо подходить почтительно и неторопливо, чтобы чего-нибудь от нее добиться ,- писал Гёте. Вспомним в связи с этим:

То, что она желает скрыть в тени Таинственного своего покрова. Не выманить винтами шестерни, Ни силами орудья никакого.

Природа немеет на пытке ,- любил говорить Гёте. Он утверждал, что исследованный Ньютоном свет - это уже не тот свет, с каким мы встречаемся в естественной обстановке, а свет, замученный разного рода орудиями пытки - щелями, призмами, линзами . Не без сарказма Гёте призывал:

Друзья, избегайте темной комнаты,

Где вам искажают свет

И самым жалким образом

Склоняются перед искаженными образами.

Конечно, Гёте был неправ, нападая на учение Ньютона. В противостоянии двух выдающихся личностей мы на стороне Ньютона. И тем не менее сегодня нельзя отмахнуться от замечаний Гёте, нельзя отнестись к ним как к какой-то причуде. Потому что независимо от намерений самого Гёте мы усматриваем в его точке зрения нечто очень важное и нужное. В трактате Гёте о цвете,- говорил академик В. И. Вернадский,- современный мыслящий человек может найти для себя неожиданное и важное, о чем не думал Гёте . Физика XX в., а точнее, та ее ветвь, которую называют квантовой механикой, доказала, что, выполняя те или иные измерения с микрообъектами (электронами, атомами, молекулами), мы неизбежно и притом непредсказуемо искажаем то, что измеряем. Оказывается, таким образом, что, исследуя природу на уровне микроявлений, экспериментатор действительно искажает ее.

Гениальное предвосхищение грядущих проблем физики и есть то рациональное зерно в позиции Гёте, мимо которого мы не можем сегодня пройти. Конечно, критика Гёте была направлена, что называется, не по адресу. Она ни в малейшей степени не может принизить огромную роль Ньютона в развитии физики, в научном познании природы. Однако затронутые в этой критике вопросы, касающиеся взаимоотношений измерительного прибора и измеряемого объекта, необычайно интересны, к тому же сегодня весьма актуальны. И пожалуй, наиболее хорошо эти вопросы Гёте поставил не в Учении о цвете , а в своем бессмертном Фаусте :

Во всем подслушать жизнь стремясь. Спешат явленья обездушить. Забыв, что если в них нарушить Одушевляющую связь. То больше нечего и слушать.

Именно против этого чрезмерно дотошного подслушивания во всем и выступает сегодня квантовая физика. Она утверждает, что принципиально нельзя безгранично детализировать явления во времени или объекты в пространстве - рано или поздно такое раздробление приводит к разрушению самого явления или самого объекта. Иначе говоря, нельзя беспредельно применять метод анализа из-за опасности нарушить одушевляющую связь , после чего уже нечего и слушать .